Эпидемии в Воронеже. Из воспоминаний Татьяны Николаевны Русановой
Воронеж, как и вся наша огромная страна, за свою непростую историю переживал немало эпидемий, уносивших десятки тысяч жизней людей. Чума, холера, испанка, тиф, малярия – вот далеко не полный перечень «моровых поветрий», опустошавших в разные периоды истории наш город. И всегда воронежцам помогали выстоять и победить недуги душевные и телесные врачи, медсестры, священники, монашествующие, а нынче – волонтеры, добровольцы и просто люди, понимающие, что только вместе мы - сила.
Сегодня воспоминаниями об эпидемиях в Воронеже поделилась глава династии воронежских врачей Татьяна Николаевна Русанова.
Эпидемии в Воронеже
Ещё во время Гражданской войны и сразу после неё в Воронеже, как и по всей стране, свирепствовали эпидемии сыпного тифа и холеры. В нашем городе и в области, тогда ещё губернии, обстановка сложилась особенно тревожная. В 1920 году в Воронеж приехал нарком здравоохранения Семашко. Были открыты тифозные и холерные бараки. (Где – не знаю).
Для профилактики проводилась наглядная агитация. На стенах домов молодые художники – в их числе Владимир Александрович Кораблинов, будущий известный воронежский писатель, - выводили аршинными буквами: «Тиф распространяет вша! Точка – и ша!» «Страшна в холерные года некипячёная вода!» «Перед едой руки мой!» «Следи за действием желудка! Холерный вибрион не шутка!»
Основную борьбу с холерной эпидемией взял на себя медицинский факультет. Все, без исключения, профессора работали в холерных бараках и совершали подворные обходы для выявления заболевших. В свободное от занятий время профессора брали сумку с инструментами и шли на подворные обходы. Среди прочих - учёный с мировым именем судебный медик Игнатовский, и профессор кафедры топографической анатомии Иван Васильевич Георгиевский. Жена его заболела холерой.
Андрей Гаврилович Русанов предпринял по тогдашним временам беспрецедентные меры, чтобы спасти жену коллеги: впервые в Воронеже он произвёл внутривенное вливание физиологического раствора. Но спасти не смог – было уже поздно. И всё же овдовевший Иван Васильевич, которого дома ждали трое осиротевших малолетних детей, продолжал и лечить больных холерой, и выявлять свежие случаи заболевания при подворных обходах. Население поголовно обследовали на холеру. Не обошлось и без курьёзов. Нам – студентам середины пятидесятых – рассказывала об этом на занятиях по микробиологии доцент Татьяна Петровна Селиванова, которую мы очень любили и нежно звали за глаза «Тыпочка». В двадцатом году она была студенткой, увлекалась микробиологией, работала в баклаборатории.
Именно ей воинская часть, получившая приказ сдать анализ кала на холеру, не разобравшись в деталях, доставила в лабораторию огромный чан, коллективно наполненный продуктами жизнедеятельности всей дивизии. Четверо солдат на длинных слегах тащили чан с улицы Коммунаров, где стояла воинская часть, в лабораторию. (При массовых заборах собирают материал по 10 человек в одну ёмкость. Десять, но никак не целую дивизию! И, если высеют вибрион, тогда уже исследуют персонально.)
Конец эпидемии положил профессор-микробиолог Штуцер Михаил Иванович вместе со своими сотрудниками. Он привлёк к работе и студентов. Организовал иммунизацию населения. А, главное, нашёл источник заражения. Лично обследовал водопроводную сеть, спускался в колодцы ливневой канализации и в одном из колодцев обнаружил повреждённую водопроводную трубу, в которую свободно попадали сточные воды. Эпидемию остановили.
Впоследствии М.И. Штуцер был репрессирован по абсурдному обвинению. Якобы, он специально заразил сапом колхозных лошадей.
Хочется добавить, что микробиологи и инфекционисты тех лет умели найти источник заражения. Иногда это были просто детективные расследования. В начале шестидесятых годов в инфекционную больницу поступила женщина с сыпным тифом. ЧП по тем временам необыкновенное. Выяснили, в какой деревне она побывала. Сделали всё необходимое. А вскоре поступила ещё одна жительница Воронежа с тем же диагнозом. Никаких контактов с ранее заболевшей не просматривалось. Тут уж скомандовали: «В ружьё!» Нас – студентов - сняли с занятий, послали на подворные обходы. Мы ходили в частном секторе по улицам посёлка Западного, где теперь Южно-Моравская улица, и пели хором: «Ловись, вошка, большая и маленькая!» Население нас встречало сочувственно: покорно подставляли люди головы, выворачивали на изнанку одежду. Только один дед нас не пустил. Выскочил, хлюпая опорками, замахнулся скалкой: «Пошли вон! То вы со своими выборАми, то со вшами!» Уличком сказал, что это баптист и с ним разберутся особо. Ни одной вошки мы не поймали.
Профессор инфекционист Зейтлёнок Михаил Абрамович в это время проводил своё следствие. И выяснил, что, когда первая женщина заболела, её муж-алкаш отнёс в комиссионный магазин её самое нарядное, единственное платье. Купившая платье женщина и была второй больной. Эпидемия не состоялась.
В бытность мою в Воронеже в начале семидесятых заговорили об эпидемии холеры в Астрахани. У нас подобных случаев не было. Но всех врачей – в том числе и нас, детских хирургов, отправляли в свободное время на подворные обходы. Население относилось к этому с пониманием. Принимали нас уважительно. Каждый день начинался тогда с инструктажа. Но, видимо, в одно ухо влетало, а в другое вылетало. Для проверки в одну поликлинику на приём послали специально человека, который описал доктору яркую картину холеры эльтор и добавил, что приехал их Астрахани. Вместо того чтобы, как надлежало, изолироваться с больным в кабинете и через дверь оповестить начальство о произошедшем, докторесса в эту дверь вылетела с примерной скоростью, за ней медсестра – только их и видели. Скандал получился отменный.
Публикацию подготовила завкафедрой русского языка Дедова О.М.
