Интернет-проект «Экскурс в историю». У войны было и женское лицо. Часть II
Hа всю оставшуюся жизнь
Hам хватит подвигов и славы,
Победы над вpагом кpовавым
Hа всю оставшуюся жизнь.
П. Фоменко, Б. Вахтин
Часть 2. И память нам покоя не дает…
Теперь предлагаем взглянуть женскими глазами на исторические события Великой Отечественной войны, отраженные в личной биографии Лидии Часовниковой. Помогут в этом воспоминания самой Лидии Николаевны и бережно сохранившиеся ею послевоенные письма ее фронтовой подруги – тоже врача-хирурга Валентины Анатольевны Поповой. Мы выбрали из этих личных источников некоторые эпизоды фронтовой жизни периода Сталинградской битвы.
О героической защите города на Волге, об успешных стратегических операциях полководцев и о беспримерном подвиге рядовых защитников Сталинграда, к счастью, и очевидцами, и профессиональными историками написано много серьезных книг. Но вот как был устроен армейский быт для женщин? Ведь битва на Волге продолжалась долгих двести дней и ночей. Переписка фронтовых подруг свидетельствует, что запомнились им не только масштабы совершавшегося на их глазах, но и бытовые, вроде бы мелочи, часто нелепые и курьезные.
При формировании в Саратове ОРМУ № 69 Валентину Попову назначили начальником первой нейрохирургической группы, а Лидия Часовникова стала в этой группе врачом-ординатором. Всего в группу из медиков входили три врача-нейрохирурга и три медсестры, все они – молодые женщины, почти ровесницы. Но медицинские сестрички соблюдали субординацию и обращались к своим врачам: «доктор Попова» и «доктор Часовникова». Помощниками в группе были трое пожилых мужчин-санитаров. ОРМУ №69 было закреплено за 24-й действующей армией.
Не всегда в действующей армии получалось обеспечивать женский состав соответствующим обмундированием. Так случилось и при формировании ОРМУ № 69. Из письма Валентины Поповой: «…Лида, хорошо помню наше формирование на даче у Саратова. Это август 1942. Нашу экипировку: пронзительно голубые чулки, ремни из фитилей. Нам дали не береты, а синие фланелевые огромные для летчиков пилотки, наверное, 60-го размера, всю одежду рост №5 (на траве, маленькими ножницами все отрезали гимнастерки, юбки, рукава шинели закатывали, а хлястики были на уровне ягодиц). А ботинки нам дали детдомовские как высохшие грибочки, тоненькие, промокающие…».
«…К Воронежу у всех наши ботиночки были прожжены от сушек на печках и вечной сырости – они были как промокашки…Ужас! А под Воронежем нам выдали одну пару сапог №45 на всех. И надевали их по очереди, чтобы ходить за обедом в распутицу…».
И опять маленькая бытовая деталь, военная реальность: «…И еще. На станции Грязи под Воронежем пошли мыться в санпропускник. Спешили, чтобы не опоздать на наш эшелон, и нас запустили голыми через ожидальню, где сидели полуодетые мужики. А мы голышом, ты впереди с распущенными волосами и еще человек семь-восемь голых девчат с тазами и мочалками мимо мужиков. А те только ахнули и привалились к стенам от удивления. А ты спрашиваешь, помню ли я? Да разве эти годы можно забыть? Они «вечно живые».
«…Почему-то очень помнится госпитальная баня, дымившая как газовая шашка – мылись, присев на пол от дыма, продуваемые степным ледяным ветром. Лидка, милая, а помнишь дивное короткое избавление от всего во время наших дежурств в офицерском доме отдыха перед генеральным Сталинградским сражением? Как в сказке Алладина – ели чарджуйские дыни! И танцевали. И влюблялись. Было всякое, но мы никогда не изменяли себе, все возвышая мечтой и романтикой. Такими мы и остались…».
«Лидка, милая моя! Приближаются дни окончания Сталинградской эпопеи. Невозможно не помнить этого – память перебросила навсегда мосты через годы. Навсегда…».
«…Помнишь наш горестный путь к Сталинграду? Первая холодная ночь на нарах вагона вповалку, под шинелями…». Ехали ведь тогда в товарном вагоне. В районе Сталинграда только что сформированная ОРМУ №69 оказалась в сентябре 1942 года. Как вспоминала Лидия, медиков высадили из поезда недалеко от железнодорожной станции Арчеда: «дальше поезд не шел. Кругом открытое поле, сплошь заросшее бурьянами. Армейское начальство поехало выяснять место будущей дислокации, оставив нам сухой паек – брикеты горохового супа и солдатские сухари». Ох, уж этот армейский паек! «…А животы потом были раздуты от супа-пюре горохового, ржавой селедки и заплесневевших сухарей…». И такое бывало во фронтовой жизни, ведь это все не придумано подругами…
Какое оно было – бурьянное поле под Сталинградом?
Через много лет после окончания Великой Отечественной Валентина Анатольевна Попова делилась с подругой повторяющимися военными эпизодами сталинградских дней: «...Да, там были и первые бомбежки. Мы ведь жили возле деревушки, ходили туда за водой и постираться. Разложили свои голубые трусы на траве. А «он» летит и бомбит и так низко-низко, что видна и кабина, и кресты. А потом вдали взрыв, завывание бомб и падение горящего самолета…».
«…Когда долго не сплю, вспоминаю все, о чем пишешь ты. Наше страшное вхождение в войну – первые бомбежки в бурьянах под Сталинградом, Иру Ш. с ее корытом, в котором она никак не могла достирать свое белье и везла его мокрым за спиной…».
Немецкие пикирующие бомбардировщики «Юнкерс» Ю-87 в полете в районе Сталинграда
«…А в бурьянах мы просыпались, а иней уже покрывал и бурьяны, и нас, и как мы жались друг к другу…». Да, эти первые осенние ночные заморозки, так подорвавшие здоровье Лидии. «…А болеть ты начала еще в те годы. Я помню, как у тебя болели суставы и всегда мерзли. Бесследно ничто не проходит…». Не прошло – суставы после сталинградских ночей ныли у Лидии всю оставшуюся жизнь.
«…Когда приехали под Сталинград, начальник политотдела Стахурский принимал пополнение и, увидев нас таких, воскликнул: «Что это за войско?» А как мы, выбившись из сил в операционной, где-то в избе, в ожидании раненых, уснули на операционных столах, где нас и застал опять же Стахурский? Был разнос, но как-то замяли. Разве это забудешь?..».
Не всегда удавалось получать готовое горячее питание, приходилось готовить и самим. «…А потом в той деревушке, где мы, выменяв за свои трусы, чулки, рубашки и мыло какие-то куски разной продуктовой разности – кусочки картошки, капусты, замшелой колбасы, сварив борщ на костре и наевшись, опьянели от этой еды и как сидели у костра, повалились навзничь и уснули мертвым сном, не слыша ни бомбежки, не видя пожаров…».
«…Студеный Сталинград – какая была стужа!!! От мороза все было синим, а поземка алая от закатов…».
И тем не менее, оказывается, и фронтовая елка была возможна тогда. «Лидуха, милая! …Читала твое письмо, и щемящая грусть овладевала моим сердцем. В памяти как живые вдруг встали новогодние зимние военные вечера. Помнишь, Лидка, как мы с тобой украшали елку под Сталинградом в насквозь промерзшей избенке, и только редкие, но страшно дорогие письма связывали нас с жизнью на Большой земле… Эти новогодние приготовления и надежды, и мечты наши никогда не забудутся…». Да, почта тогда спешила за нашей армией и выполняла свою миссию – соединяла разъединенных людей.
Письма-треугольники на фронт. Номера полевой почты менялись по мере передвижения армейских частей
Забегая вперед, отметим, что письма в действующую армию приходили не только в виде треугольников, например, сохранилась почтовая дореволюционная открытка с репродукцией русского художника-пейзажиста Г. Капустина «Снежная вьюга», которую Лидина мама отправила дочери 15 марта 1945 года на полевую почту 48246 без конверта, добавив приписку: «Посылаю тебе нашу зиму, ты пишешь, что скучаешь по ней». Действительно, в зимние месяцы 1945 года в по-весеннему теплой Европе Лидии все же не хватало привычных пейзажей русской зимы.
Г. Капустин. Снежная вьюга
В послевоенных письмах Валентины Поповой часто сквозит удивление – как же они это вынесли, и как им удалось выжить? «…И вот дошла до главного – наши 55 лет вместе. Милая Лидка – это как нескончаемая лучезарная кинолента, и не будет ей конца до гроба. Почему лучезарная? Ведь была ВОЙНА? А потому что было то, когда «душа с душою говорит» и вера – все пройдет и впереди счастье. Да, из Ульяновска ты уехала раньше и как ты не попала в медсанбаты и госпиталя первой линии просто не знаю. Они все погибли под Сталинградом…».
«…Милая моя Лидка! Не могу не написать тебе в эти дни – дни 60-летия победы под Сталинградом. Страшно вспомнить! И мы с тобой варились в этом котле, слава Богу, не на передовой, потому и остались жить и прожили, можно сказать, вторую жизнь. …Мы с тобой запросто могли погибнуть и в бурьянах, и по дороге к Сталинграду…».
Во многих послевоенных письмах друг к другу подруги-врачи терзались из-за того, что не спасли тогда кого-то! Вот она высочайшая личная ответственность того советского поколения! «…И я вспомнила такие же дни и ночи 61 год тому назад, когда завершилась Сталинградская битва. Боже мой! Сколько было пережито! Неопытные девчонки оказались в таком кроваво-снежном вареве! Как мы это пережили? Этот ужас! И как работали дни и ночи? Ведь мы ничего не умели. И как до нас через снежное бездорожье, жуткие морозы довозили раненых. Они к тому же были с тяжкими обморожениями! Помогли ли мы хоть кому-то? Едва ли? Ты помнишь, как неумело мы все делали? И верили, что помогаем. Но, наверное, после нас, где-то в дороге они погибали. Теперь это страшно вспоминать, а тогда спасала нас наша молодость. Помнишь, по нескольку суток мы не приходили в промерзшую, не топленую избу? А если и приходили в ее лютый холод, то к утру, проснувшись, примерзали к стенам. Тебя клали спать на печку, которая едва-едва была натоплена сухой травой…». Все-таки, справедливости ради, надо отметить, что молодые врачи поколения Лидии Часовниковой и Валентины Поповой облегчали состояние раненых, действительно спасали многих. Об этом свидетельствуют записи их командиров в наградных листах подруг.
«…И не могу забыть, когда все было кончено – от самого горизонта до нашего хутора через бескрайние степи потянулись нескончаемые вереницы пленных, уже не похожих на людей от лютого мороза и голода. Нам подарила судьба весь этот кошмар пережить и прожить еще 61 год…».
Пленные немцы после Сталинградской битвы
«… А ведь это было, Лида, лишь начало, впереди была целая война…».
«…Потом нескончаемые дороги войны в теплушках, машинах, пешком. Сталинград, Воронеж, Рязань, Украина, Молдавия, Румыния, Венгрия, Австрия…
И люди, люди, люди – много разных, посредственных, ярких, душевных, туповатых, тщеславных, добрых и злодеев. А в общем, плохих я, наверное, забыла. Война – жестокий сортировщик…».
Вот такая история военной повседневности оказалась запечатленной в послевоенной переписке двух фронтовых подруг. Все участники великой битвы на Волге Указом Президиум Верховного Совета СССР были представлены к награде медалью «За оборону Сталинграда». В мае 1943 года 24-я армия за успешное сражение под Сталинградом была преобразована в 4-ю гвардейскую и продолжила с боями путь на запад. Это были и фронтовые пути ОРМУ № 69…
Наталия Мусиенко