Интернет-проект «Экскурс в историю». У войны было и женское лицо. Часть I
На жакетах – ордена, медали,
И не нужно прятать седину...
Как же вы на фронте выживали,
Женщины, прошедшие войну?
Наталия Борисова
Часть 1. Мир и война
Улыбающаяся девушка на этой фотографии – офицер Красной Армии, военврач Лидия Часовникова (31.05.1916-01.12.2004). Сфотографировалась Лидия в Европе, в венском фотоателье.
За плечами тяжелейшие годы войны и долгожданная победа, шестой месяц мирной жизни, а девушка все еще в военной шинели, причем кажется, что эта шинель великовата Лидии. Да это и понятно, ведь шинель-то мужская: с застежкой на правую сторону. Девушка все еще не на Родине, не дома, она все еще на военной службе – врач-хирург армейского военного госпиталя № 3419 4-й гвардейской армии Центральной группы войск.
Но Лидия улыбается! Она счастлива: война закончилась, она жива, и она непременно должна улыбаться, ведь фотографию так ждут дома родные. На обороте надпись: «Дорогие! Ждите! Скоро увидимся!»
В июне 1941-го года Лидия Часовникова вместе с однокурсниками сдавала последние госэкзамены в Воронежском государственном медицинском институте, но воскресный день 22-го июня оборвал все планы на мирную жизнь…
Сегодня восстановить события военных лет в жизни Лидии помогают ее воспоминания, написанные в разные годы жизни и сохраненные ее дочерями. Вот как Лидия Николаевна вспоминала те дни: «Мы сидели в Анатомикуме радостные, что вчера сдали предпоследний госэкзамен, заниматься не хотелось, день был солнечный, ясный, теплый… И вдруг вбежал наш сокурсник и закричал: «Вы ничего не знаете? Началась война!». Сердце у меня екнуло и заныло так же, как тогда, когда забирали папу. Что будет с нами со всеми?»
В Воронеже Лида жила одна без родителей с 1930 года. До этого ее детство проходило в селе Новая Чигла, где отец Лиды, Николай Николаевич Часовников, служил священником в Вознесенской церкви. Будучи дочерью священника, Лидии уже в детстве пришлось испытать лишения, выпавшие на долю семей служителей культа в советской России: выселение из дома, конфискации имущества, невозможность учиться в школе. Все члены семьи Часовниковых являлись «лишенцами». Эта дискриминационная мера выражалась для взрослых в лишении избирательных прав, а детям из таких семей нередко отказывали в возможности учиться. В советской России по первой Конституции 1918 года служители религиозного культа подвергались этой дискриминации до 1936 года. Так что начинала Лида учебу дома в семье: учил ее собственный дед-священник, в прошлом заведующий церковно-приходской школой при Вознесенской церкви села Новая Чигла. В доме была большая библиотека, которую девочка осваивала вместо учебников. Любовь к книгам, привитая в семье, осталась у Лидии на всю жизнь.
Школа I-й ступени, 4-й класс. Новая Чигла. 1928 год. Учитель и директор Иевлев Павел Петрович
3-й ряд снизу, 2-я слева – Лидия Часовникова (с бусами)
Потом Лидию все же взяли в сельскую школу сразу в третий класс. А вот дальше, после окончания начальной школы, опять встал вопрос о продолжении учебы: в Новой Чигле тогда не было школы второй ступени. Отъезд в Воронеж был вынужденным семейным решением. Но дочь «лишенца» и в городе было не так просто устроить в школу. Друг Николая Николаевича посоветовал обратиться к директору воронежской школы № 16 Макару Моисеевичу Халимону. Это тот человек, которого Лидия помнила всю жизнь и говорила о нем всегда с благодарностью, а школьные годы запомнились необыкновенно доброй атмосферой человеческих отношений.
Лидина любовь к поэзии привела ее в школьную самодеятельность, на школьных вечерах она хорошо декламировала стихи и пела, хотела в дальнейшем заниматься литературой. Но жизнь распорядилась по-другому…
В 1936 году Лидия окончила десятилетку и как отличница без экзаменов поступила в Воронежский мединститут. В семье решили, что профессия врача – это мирная профессия на все времена! Кто ж тогда думал, что так скоро мир сменится войной!
Семья священника Часовникова: Николай Николаевич, Фаина Михайловна и старшая дочь – Лидия. Приезд на каникулы к родителям
Село Новая Чигла. 1932 г.
А через год жизнь приготовила Лидии страшное испытание: 31 июля 1937 года был арестован ее отец и сослан в сибирский лагерь на лесоповал. Только за то, что был священником. В действительности никакой вины не было. С тех пор постоянная боль и тревога за отца не покидали Лиду. Теперь дочь «лишенца» стала дочерью «врага народа». Слава Богу, ей дали доучиться, Лида даже получала стипендию, так как училась успешно. Вскоре в Воронеж приехала мама Лиды, после ареста мужа средств к существованию у нее в селе не было, но и в городе не решались взять на работу. Одной стипендии на двоих теперь не хватало и, чтобы прокормить себя и мать, Лидии пришлось браться за любую подработку, даже ночной медсестрой в детской больнице, а летом выезжать с детским садиком за город. Но институт девушка не бросила. Самостоятельная жизнь в городе на съемных квартирах приучила Лидию к самодисциплине, к упорству в достижении поставленных целей, к умению строить отношения с людьми.
Обучение должно было закончиться в 1941 году, но потом случилась война…
Картины первого военного дня предстают в записях воспоминаний Лидии: «…Вечером 22 июня в Воронеже уже ни одного огонька в окнах, в садах не слышно музыки, тишина, и только из черных пастей репродукторов на столбах то обращение к народу вождей, то предупреждения о пробной тревоге (а все уже думали, что это немцы и бежали в бомбоубежища – подвалы жилых домов). Началось рытье щелей в своих дворах, оклейка окон крестами из полосок бумаги, скупка продуктов теми, у кого были деньги, очереди за продуктами…».
«…На другой день войны мы все явились в мединститут. Нам сказали: срочно сдать последний экзамен. Мы, конечно, пошли неподготовленные как надо, но нас почти и не спрашивали, ставили отметки исходя из предыдущих. А потом я с другими студентами ходила к нашим преподавателям, получили альбом – снимки своего мединститута, всех преподавателей, профессоров, прощались, так как нам уже сказали, что мы должны уехать по местам своего назначения, как молодые врачи…».
У студентов-выпускников 1941 года не было никаких торжеств по поводу окончания вузов, никаких прощальных вечеров. В тот июнь в Воронежском медвузе состоялся обычный плановый выпуск врачей – 437 человек. Все они, получив дипломы, становились военнообязанными.
В дипломе у Лидии записано, что она «в 1936 г. поступила и в 1941 г. окончила полный курс Воронежского Государственного медицинского института по специальности «лечебное дело» и решением Государственной экзаменационной комиссии от 24 июня 1941 года ей присвоена квалификация врача». В тот же день Лидия получила и справку для военкомата по месту призыва, в которой указано, что ей «присвоена квалификация врача-лечебника». Другими словами, медицинская специальность Лидии – лечащий врач-терапевт, т.е. врач широкого профиля. Так было бы в мирное время…
Большая война – это всегда большая кровь и колоссальные жертвы, а наиболее массовые жертвы боевых сражений – это раненые. Поэтому на любой войне в первую очередь нужны медики хирургических специальностей: ведь война – это огнестрельные, пулевые и осколочные ранения. А в Советском Союзе в начальный период войны штатные должности хирургов в лечебных учреждениях Красной Армии были укомплектованы лишь на 58,6%.
Вот и Лидии в 1941 году в условиях военного времени предстояло стать военным хирургом. Местом ее первой службы стал сортировочный эвакогоспиталь №400 в Тамбове. Город Тамбов располагался в 200 км от Воронежа. В период Великой Отечественной основная работа по восстановлению здоровья раненых и больных бойцов и командиров Красной Армии была возложена на тыловые эвакуационные госпитали. Для их развертывания использовались общественные здания, школы, дома отдыха, санатории и другие емкие помещения.
Военврач третьего ранга Лидия Часовникова с мамой Фаиной Михайловной, Тамбов, 30 сентября 1941 г.
Тамбовщина была крупнейшей госпитальной базой страны. Уже в первую неделю войны в Тамбове, помимо имевшегося еще прежде военного госпиталя, в зданиях одиннадцати школ и пединститута было создано восемь госпиталей Наркомата обороны на 3100 штатных коек (№№ 1106, 1107, 1108, 1109, 1913, 1914, 1915, 400). Наибольшие трудности при формировании этих учреждений были с хирургическими кадрами. В самом городе из двадцати хирургов районных больниц на фронт ушли семнадцать. А уже на десятый день войны в 8 часов вечера в Тамбов прибыл первый санитарный эшелон с фронта с ранеными в составе 9 товарных вагонов.
Помощь раненым в РККА во времена Великой Отечественной производилась по этапно-эвакуационному принципу. В воспоминаниях Лидии Николаевны подробно описаны ее первые месяцы вхождения в профессию. «…У меня было назначение в Тамбовскую область, и я должна была явиться в областной военкомат. Выехала я 26 июня 1941 г. вместе с четырьмя студентками. Я и Галя (Гаянэ) Исаянц учились все годы в одной группе №12 и три остальные девушки в параллельной №11 группе…
…Приехав в Тамбов, мы сразу пошли в военкомат, где нас сразу взял к себе в госпиталь-эвакоприемник начальник госпиталя майор Тарловский (если уже не путаю). Мы уже были не студенты, а врачи. Одну из нас, Алю Смирнову, назначили зав. хирургическим отделением, а мы остальные – ординаторы хирургического отделения. Начальник госпиталя даже радовался, что получил молодых врачей, так как у него работали зубные врачи, да пожилые микропедиатры (врачи, лечащие детей до года). Они при виде такого количества крови и гноя падали в обморок. Так что мы, молодые, крепкие, только что окончившие институт, оказались большой подмогой. Работал с нами один старший хирург, он руководил нами…».
Самым трудным для тамбовских госпиталей стал период с начала войны. Близость фронта, тяжелейшие бои, огромный поток раненых – все это накладывалось на острейшую нехватку квалифицированного персонала, помещений, инвентаря, медицинского оборудования, медикаментов, продовольствия, топлива. Наплыв раненых бывал настолько велик, что многих из них задерживать на прифронтовой базе не представлялось возможным, и после срочной хирургической обработки приходилось эвакуировать в глубокий тыл для дальнейшего лечения. При острой нехватке перевязочного материала медсестрам и санитаркам приходилось стирать бинты.
«…И началась наша военная жизнь. Работы было много. Наш эвакогоспиталь еле успевал разгружать прибывающие эшелоны с ранеными. Каждая из нас по очереди после суточного дежурства по госпиталю ездила принимать эшелоны с ранеными, мы должны были рассортировать их: тяжелых сразу в госпиталь на оказание срочной помощи, тех, кто был уже обработан, отправляли дальше в тыл, легкораненых набирали в команду выздоравливающих. Часть из них брали в санитары – обслуживать лежачих, а совсем окрепших через военкоматы опять отправляли на фронт. Надо было записать всем истории болезни, что сделано, какие хирургические операции, перевязки. Эпикризы на умерших. Стояли часами у перевязочных столов, по очереди отдыхая по два часа и меняя друг друга. Уставали мы, конечно, очень…».
«…Начальник госпиталя относился к нам очень хорошо. Посылал нас по очереди в столовую, кормили хорошо. Помню, с наслаждением пила крепкий сладкий чай и бутерброд с сыром. И снова шли за перевязочные столы. Санитаров не хватало, и приходилось самим приносить раненых на носилках и класть на стол, потом разматывать или разрезать бинты, все пропитанные кровью, осматривать раны, обтирать растворами дезинфицирующими (риванол, марганцовка) кожу около ран, удалять осколки от бомб, пули…».
«…Ночные дежурства были тревожные, было много воздушных тревог, мы обязаны были быть на чердаках, в случае попадания бомб зажигательных – тушить их (стояли бочки с водой и щипцы для бомб). Но, слава Богу, при мне бомбежек Тамбова не было…». Действительно, на Тамбов было совершено 26 авиационных налетов, и только 14 из них сопровождались бомбардировками.
Подходила к концу весна 1942 года. Красная Армия ожесточённо сражалась с глубоко вторгшимися в пределы нашей страны немецко-фашистскими войсками. Фронту по-прежнему требовались хирурги, особенно не хватало нейрохирургов. Лидию направляют на переподготовку. С 27 мая по 19 августа 1942 года – Лидия курсантка на курсах усовершенствования медицинского состава (КУМС) города Ульяновска Приволжского ВО. За неполные три месяца пришлось освоить необходимый курс военно-полевой нейрохирургии.
Сразу же после курсов Лидия направлена под Саратов, где была сформирована ОРМУ – отдельная рота медицинского усиления № 69. Такие группы врачей-специалистов посылали в места, где ожидалось большое сражение, где могло быть много раненых. В этой роте Лидия прослужила врачом-ординатором нейрохирургического отделения в рядах 24-й армии (затем преобразована в 4-ю гвардейскую) до дня победы.
Теперь предстоял Сталинград…
Наталия Мусиенко