Фрагменты из новой книги воспоминаний Алексея Владимировича и Татьяны Николаевны Русановых «Одна на всех война»

05.05.2020

Несколько дней назад в Издательско-полиграфическом центре «Научная книга» по инициативе и заказу ВГМУ им. Н.Н. Бурденко вышла в свет очередная книга воспоминаний Алексея Владимировича и Татьяны Николаевны Русановых «Одна на всех война» (Великая отечественная война в мемуарах семьи Русановых), посвященная 75-летию великой Победы.

Татьяна Николаевна поделилась собственными воспоминаниями о начале войны, об эвакуации студентов и преподавателей Воронежского медицинского института, о восстановлении нашего практически уничтоженного врагами города, о работе медиков-ученых и врачей в нелегкие послевоенные годы. Кроме того, авторы сделали подборку воспоминаний шести военных врачей - членов огромной и дружной семьи Русановых, мужественно выполнявших свой профессиональный и человеческий долг на фронте, в тылу врага, в разрушенных больницах послевоенного Воронежа.

Вот несколько фрагментов из книги, текст которой компоновала, корректировала и редактировала вместе с авторами заведующая кафедрой русского языка ВГМУ им. Н.Н. Бурденко доцент Дедова О.М.

«Раздался стук в дверь, и появился человек из прошлого. Бессменный главный врач Областной больницы, дедушкин ученик, хирург, доцент Михаил Козьмич Комиссаров. С белоснежными волосами и такими же усами, он выглядел очень колоритно. Узнав о нашем приезде, он тут же примчался, всех перецеловал, со всеми поплакал и, не слушая никаких возражений, повёл к себе на праздничный ужин: «Там уже всё приготовили!».

Бабушка стеснялась нашего затрапезного вида. Но приглашение оказалось очень своевременным – еды у нас не осталось никакой. Пока мы собирались и одевались, Михаил Козьмич рассказывал об опасностях здешней послеоккупационной жизни.

Немцы оставили много скрытых и явных мин. Уходя, заминировали многие здания. В том числе Университет и Обком партии. Оба дома разрушены. Здание Университета, бывшего Кадетского корпуса, фашисты минировали и взрывали несколько раз, но толстые стены не поддавались. Тогда в этих краснокирпичных стенах были просверлены шурфы на расстоянии примерно метр - полтора друг от друга. Туда-то и заложили взрывчатку. И здание рухнуло. Снег в радиусе нескольких метров вокруг был покрыт красной кирпичной крошкой так, что создавалось впечатление, будто снег залит кровью.

Мин-ловушек осталось ещё много. Буквально на днях к Михаилу Козьмичу обратился больничный кучер, который нашёл на одной из улиц бесхозные прекрасные конные сани. Взял лошадку - их привезти для больницы. Сани оказались заминированы - ни саночек, ни лошадки, ни кучера: «Слышали, дети? – обратился он к нам – ничего не подбирайте с земли. Эти гады даже игрушки заминированные оставили». Мы услышали. Но мама ещё добавила строго: «Зарубите себе на носу!»

«Едва узнав об освобождении Воронежа, оставив внуков с родными, Федора поспешила вернуться. Пришла в создававшуюся на базе разрушенной поликлиники Ворошиловского района Областную больницу. Приспособленный под больницу первый этаж напоминал скорее полевой подвижный госпиталь. Но довоенная Областная больница – гордость и краса города -- лежала в развалинах.

Главный врач Михаил Козьмич Комиссаров взял Федору на работу, хотя она и пришла с оккупированной территории и побывала в оккупации (...) Вместе с другой санитаркой Соней они поселились в уцелевшей части подвала Областной больницы. Кроме подвалов относительно уцелел и вестибюль терапевтического корпуса. Но там не сохранилось ни перекрытий, ни окон, ни дверей.

До войны там было очень красиво. На первом этаже посреди круглого, вымощенного цветной плиткой холла в центре бил небольшой фонтан. По окружности стояли аквариумы с рыбками. И буйствовали субтропические растения. На втором этаже была круглая – амфитеатром – аудитория. Но всё это было. Теперь остались только стены. И подвал, в одном из отсеков которого были свалены трупы – неизвестно чьи. Морозы стояли трескучие, и потому Федора и Соня к такому соседству относились равнодушно. Хирургический корпус оказался разрушенным до основания.

В свободное время, на свой страх и риск, начали Федора с Соней раскопки развалин областной больницы на ул. Бурденко, именно хирургического корпуса. Им удалось найти весь операционный инструментарий. Сделанный из высококачественной стали, он не пострадал и сразу пошёл в дело.

Потом Федора и Соня обнаружили на высоте 3 этажа на обломке стены прилепившуюся, как ласточкино гнездо, кладовку сестры-хозяйки. Как-то сумели забраться туда и обнаружили, что замок на двери цел, более того, сохранилась даже «контролька».

В кладовой по тем временам хранились богатства несметные. И одеяла, и посуда, и постельное, и нательное белье. И мыло, и краска – ну всё, что должно быть у запасливой сестры-хозяйки.

И вот эти две нянечки, ходившие в обносках, ютившиеся в подвале, который месяц уже спавшие не раздеваясь, недоедающие, нищие фактически, ничем не воспользовались лично для себя. Доложили главврачу и все эти богатства поступили в больницу. Как велик ничем не отмеченный и никем не описанный подвиг этих нянечек – простых русских женщин!»

«На улице явно виделись приметы войны. Валялась башня от танка, топорщились кое-где противотанковые ежи. Частные дома, кое-как приведённые в порядок, хранили следы от пуль, пестрели наскоро заделанными пробоинами. В некоторых окнах вместо стёкол вставлены бутылки. Слева, над оврагами «глинозёма», высилось единственное на этой улице многоэтажное здание - общежитие медицинского института. Наспех отремонтированное, оно также носило следы войны: видны были пробоины в стенах, большая часть окон заложена кирпичом.

Справа, за разрушенным трамвайным кольцом, в развалинах Областной больницы, обнесённых колючей проволокой, располагался лагерь пленных немцев. Уцелевший вестибюль терапевтического корпуса, похожий на ротонду, был обшит рубероидом - чёрным толем. Там жили немцы. Территорию они содержали в примерном порядке. Дорожки обложены побелёнными кирпичиками, посыпаны песком, вдоль дорожек скамейки. Охраняли немцев тоже пленные – венгры, румыны, поляки, прогуливавшиеся по периметру ограды. При виде советских офицеров становились как по команде «смирно». Подобострастно отдавали честь по-своему – двумя пальцами, прижатыми к непривычному виду головному убору. Русские офицеры отворачивались презрительно.

Почти сразу за лагерем начинались поля, которые тянулись до самого Задонского шоссе. Поля были расчерчены на прямоугольники, границы огородов обозначены колышками. Теперь здесь расположена Областная станция переливания крови.

Вдалеке слева виднелась краснокирпичная труба, до половины разрушенная – котельная седьмой детской инфекционной больницы. Вся семья по меже прошла в конец своего огорода. Прошла и остановилась. Здесь возвышался одинокий фанерный обелиск со звёздочкой. «Медсестра…» значилось на выцветшей табличке. Фамилии не разобрать. Три поколения одной семьи стояли вокруг одинокой могилы. Три поколения, пережившие войну – одну на всех. И каждый думал о своём.

Бабушка сказала: «Какая молоденькая». Дедушка сказал: «Война, как жизнь, у каждого своя!» Он имел право так говорить. Война безжалостно прокатилась по всем трём поколениям большой его семьи, не щадя ни старых, ни малых. Самая младшая внучка Таня собрала букет полевых цветов и положила их на холмик. Это была я – Татьяна Николаевна Русанова. И теперь, через семьдесят пять лет, хочу положить к монументу памяти Великой Отечественной войны свой скромный букет – букет воспоминаний».

Подготовлено кафедрой русского языка ВГМУ им. Н.Н. Бурденко

Теги:
Дополнительные изображения: Загрузить / Загрузить