75-летию Великой Победы посвящается. «Журавлята»

О детях военного времени – «журавлятах» рассказывает член совета ветеранов ВГМУ им. Н.Н.Бурденко Эмма Александровна Журавец.

Хочу поделиться своими детскими впечатлениями о Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., которую мне предназначено судьбой было пережить с самого начала и до конца. 

Я родилась перед самой войной в 1938 году в городе Воронеже в ближней Слободе – Чижовка. Отчетливо помню тот день 22 июня 1941 года. Это был жаркий воскресный день, и мы всей семьей поехали на речку Воронеж в район СХИ. Только мы расположились на берегу реки, как услышали по громкому радио выступление министра В.М.Молотова о том, что войска Гитлера перешли границу нашей страны. Это было начало Великой Отечественной войны. Все быстро начали собираться домой. В транспорт невозможно было попасть, и мы побежали. Дома уже ждала повестка, чтобы отец срочно явился в военкомат. Так получилось, что он прошел военную подготовку по артиллерии накануне начала войны и его пригласили одним из первых.

Перед оккупацией правобережья Воронежа

Мы жили в Воронеже, где все грохотало от налетов немецкой авиации. Я отчетливо помню, как было страшно, и мы с бабушкой бежали в огород, где находился погреб. Там мы прятались от немецких бомб, со страшным воем падавших на землю.

Очень трагическое событие пережил весь город 13 июня 1942 года. В этот день был назначен пионерский слет в саду пионеров, что находился в центре города. Собрались сотни детей, пели, танцевали. И вдруг случился налет немецких самолетов, началась бомбежка, в которой пострадали 247 детей и взрослых. Из них убитых и умерших от ран – 71. Как выяснилось позже – за штурвалом сидела женщина-летчица, которая очень старалась бомбить именно детей. Жаль, что мы не знаем ее дальнейшую судьбу. Такие изверги достойны только смерти. Многих детей прооперировали врачи-хирурги, которые жили неподалеку от центра города. В числе хирургов был и профессор В.И.Бобров из мединститута, друг и соратник Н.Н. Бурденко, со своими родственниками и коллегами.

Под натиском немецких войск 4 июля 1942 года наши солдаты стали покидать город. Немцы уже вошли на правобережье. Мы побежали к Чернавскому мосту, где по счастливой случайности для нас красноармейцы еще не успели взорвать мост, и мы с группой родственников успели не попасть под взрыв. 

Военное детство

Самый маленький среди нас был мой двоюродный братик еще в пеленках на руках у своей матери. А я уже своими ногами прошла путь до Аннинского района, села Садовое. Там нас приостановили наши запасные части и предложили моей маме работу по ее специальности – готовить колхозных лошадей на фронт в войска артиллерии. Лошади были не заменимы, т.к. они отлично таскали в любую погоду «пушки-сорокопятки», а «катюш» тогда еще не было. Дедушка устроился на сахарный завод рабочим, ему платили за работу одной свеклой в день. Это был наш «шоколад». Сам не ел, нес домой, детям. Жили мы в ветпункте вместе с лошадками. Печка была маленькая, было холодно и голодно.

25 января 1943 года город освободили от фашистов, и тут же телеграммой маму вызвали в Воронеж восстанавливать сельское хозяйство области. Ей доверили строить и запускать в производство свиноводческие совхозы.

С вокзала шли пешком вслед за нашими солдатами, которые тут же разминировали проспект Революции. Даже шаг в сторону не разрешали сделать, чтобы не подорваться на минах. И все-таки мы дошли до «своей» Чижовки. Здесь нас ждало печальное зрелище – совершенно разрушенный дом, а на улице февральские морозы. Семью устроили в чулане на работе у мамы в Земотделе, где мы жили до 1945 г. В этот период опять жилось трудно, на Воронеж напали инфекционные болезни: свирепствовали малярия, туберкулез, тифы и др. Помню, как тяжело я перенесла малярию во всех ее стадиях – озноб-жар-пот. С летальными исходами болели дети, т.к. не было нужных лекарств и хорошего ухода за больными, больницы были разрушены, питались по карточкам. Дети страдали дистрофией от голода. Моя героическая мама моталась по совхозам, там ее подкармливали картошкой добрые люди-крестьяне. Иногда она брала меня с собой подкормиться. Увидев мой образ «голодной, бледной, худой девочки», люди из жалости ко мне давали кусочек хлеба. Это был деликатес того времени.

В мае 1945 года пришла радостная весть о Победе. Все побежали на центральную площадь и я с ними. Там было много людей, все были веселые, радостные, обнимались и плакали. Фронтовиков «качали» - подбрасывали вверх. Через несколько дней во двор нашей конторы, где мы жили, зашел незнакомый мне майор и попросил позвать маму. Мама так обрадовалась, стала его обнимать, а у него по щекам полились слезы. Это была моя первая встреча с отцом. Никогда больше в последующей совместной жизни я у него не видела слез. Вскоре он сказал, что заехал к нам на побывку и должен вернуться в часть. Моя мама недолго думала, быстро собрала сумку, взяла меня за руку и сказала «Саша, мы с тобой». Он ответил: «Я возвращаюсь на войну». Но переубедить мою маму было невозможно. Так мы попали войну в Австро-Венгрию, город Черновицы (ныне Черновцы, Украина), 4-й Украинский фронт. Начальник полка схватился за голову, увидев нас. Хотел отправить обратно, но это было опасно. Всюду орудовали «бандеровцы».

Что такое «комендантский час» знаю не понаслышке. Сначала мы жили у пожилой немки, которая день и ночь гоняла нас по комнате и кричала «weg», что значит «прочь». Все население было многонациональным. Люди говорили на восьми языках и никто по-русски. Мне в 1945 г. пора было идти в школу. Но школы русской или украинской не было. Были только на иностранных языках, где мне пришлось освоить только разговорный язык. А это только отдельные слова, а не речь, и я очень страдала от этого, чувствовала себя везде чужой, но хорошо общалась с солдатами в дивизионном лазарете.

Много погибло наших солдат и офицеров от «бандеровцев», от их ножей, которыми они ловко орудовали. Каждое утро в полку подсчитывали погибших от ночных набегов. Наконец в 1946 году отец очень настойчиво потребовал демобилизации из-за того, что я не училась в школе и сам он пострадал. Ему не присвоили очередное воинское звание, но он был доволен и «майором».

Мы ехали долго, с многочисленными пересадками, наконец, родной Воронеж. 

Возвращение в Воронеж

Как же я понимаю людей возвращающихся с войны домой, на родину. Город предстал в руинах. Жить было негде, голодно, холодно, но зато я учусь в школе. Мою первую школу было трудно назвать таковой. Это был дом из четырех комнат, печным отоплением, для чего собирали ветки, солому, сидели в верхней одежде и в валенках. Электричества не было, были коптилки, а учились в три смены. Но школа была близко, на улице Краснознаменной, ее только недавно снесли. Учительница была добрая, ласковая. Умела хвалить нас, чтобы мы старались. Нас подкармливали, давали чайную ложку рыбьего жира. Боялись, что из-за упадка сил мы не дойдем до школы.

Вспоминаю частые потери детских жизней, особенно среди мальчиков, дети бегали на луга речные, собирали «трофеи войны», и происходили несчастные случаи – подрывались на снарядах. Очень жалко их. Когда была окончена начальная школа, я попала в семилетку (женскую). Тогда отдельно учились мальчики и девочки. Школа была далеко от дома. У дамбы. Помню, как страшно было идти по улицам Чижовки вечером, возвращаясь с третьей смены. В городе процветал бандитизм, грабили, избивая людей.

У меня была обязанность: после школы из магазина забирать хлеб, который выдавался по карточкам. В тот злополучный день я задержалась в школе. Когда зашла в магазин, хлеб уже раздали. Мне дома бабушка объяснила, что вся надежда была на этот хлеб и пустые щи. Бабушка сказала: «Сегодня будешь битая, родители не простят». Я опять иду в магазин, слезы ручьем. Объясняю продавцу, что скоро я буду бита, может быть до смерти, хотя я не виновата. Тогда она говорит: «Ну, подожди, жаль мне тебя» и пошла, открыла деревянную бочку, а там оказалась красная икра. Она дала столовую ложку икры. Бабушка моя, крестьянка, никогда не видела такой еды и опять выругала: «Зачем ты взяла эту гадость, кто ее есть будет?». Но все хорошо кончилось. Пришли родители, съели икру, а отец сказал: «У нас сегодня праздник, икру едим в голодное время». Хороший характер был у отца. Он никогда меня не обижал, только хвалил. Помню, не было пальто, в школу не в чем ходить. В магазинах детских вещей вообще не было. Тогда отец открыл шкаф, достал свою шинель офицерскую из хорошего сукна отдал бабушке и попросил сшить для меня пальто. Что и было сделано.

Надо отметить, что через диалог и спокойное, внимательное и доброе отношение к детям всегда царило общее понимание и компромисс. Для детей было много бесплатных мероприятий, например, в домах пионеров – кино, утренники в филармонии, походы в музеи, экскурсии.

Пережив это тяжелое положение голода, холода, болезней и других невзгод, хочется сказать: не дай Бог кому-то еще пережить страшное время войны, потерь человеческих жизней, бедствий и лишений. Любите свою Родину, своих близких, особенно тех, кто пережил войну и на себе прочувствовал все ее тяготы, благодарите их, уважайте и поминайте их!